1

Фигура кузнечика
В центре муравьиного города.
Ею увенчан день.
И закат солнца будет её закатом:
Запад гудит в твёрдых лапах.
Лес, в полдень сосны твои особенно прямы!
Твой муравьиный народ всё время в движении.
Но это пустые доспехи.
Это  -  наверное.
Это так.

2

Деревня, которая уже проснулась,
Встречала нас хворостом своих окон.
И я, или кто-то ещё из нас,
Вновь отрекался от образа, вновь и вновь.
Кто-то выпил колодец.
И теперь уже точно знал, что есть море,
Хотя в нём и ходит дельфин твой.
Деревня встречала топорами на крышах.
И желтый дом за синим забором
Гордо являл собой день, заколочен.
Всё тихо. Кто был здесь,
Не обронил пшена на ступенях,
И его не склевали сороки.

3

"Птицы поют победителям".
Птицы поют тем, кто их слышит.
И с этим не соглашаться  -
Значит не слышать.
Дети хитры, и птиц ловят;
Вечером дети ждут в дроке.
Но спрятаться  -  не означает ещё
Всё видеть.
И они бедны бесконечно.
Если под деревом есть скамейка  -
К ней любил приходить учитель.
И если был друг у него, то священник
Теперь беседует только с Богом. Марина
Звали корову с обломанным рогом.
Но только это неважно.

Что с нашим пастушком:
Не влюблён ли он?

4

Осы пьют из расклёванных ягод.
Дрозд полетел, он клевал здесь  -  я слышал.
Голый вяз на задворках, связь несомненна:
В нём вчера ночевала вся стая.
Осы пьют из расклёванных вишен.
И грозен лев муравьиный.
В полдень слышишь колосья
Славы.
Все они беспощадны,
Потому что они вырастают.
И темны небеса.
И давно уже (слишком давно)
Середина июля.

5

"Скорей начнутся дожди,
Чем я снова вернусь сюда",  -
Говорил человек в колосьях и шёл дальше.
И да не было в его голосе скорби при этом!
Ведь улыбаясь он шел во ржи по колено,
А свернув пил в колодцах...
Лишь его могли обмануть дети.

Положив посох в травы, он вкусил бы покоя.
Был ли посох? И был ли с ним посох в тот вечер?
Алым лепестком на главе мелькнул всадник вдали.
Солнце пело на кручах.

6

Путешествие в лучах несолнечных  -
Так легко мог называться этот полет на восток
Кто стоял на утёсе в птичьих одеждах,
Призывая.
С черным гнездом в ветвях, стало дерево рыжим.
И насмешлив орел осенний.
В его когтистых руках  -  победа!?

Пояс с гербами всех городов.
Им охвачен всадника гибкий стан,
Обернувшись огнем у самых ворот
Кто дикой кошкой бежал на восток.
Как таковой он был только предвестьем,
Но уже было ясно: предвестье и весть  -
Это только слова.

7

По всему видно, Георгу
Нынче не бывать в небе.
Заколов змея,
Он ускачет в поле,
Ярко-красный.
"Конь свят тоже?"
Спросили дети, видя
Как удалялся Георг смелый.
Они нашли змея.
И, верно,
Он был повержен.

8

Всё что есть принесли пчёлы.
А всё что есть  -  воск рыжий.
В самых последних днях лета
Вышел на склоны
Отец наш
Солнце.
Он положил бороду в сухих травах.
О, дети видели: он без плащей и голый!
И как ему льстили лисицы,
К земле припадая.

"Змеи, ловите хвосты  -  я вечен!"
Пел рыжий колос, пьян пляской,
И был срезан.
А ветры пришли лишь позже.
Странное приближалось время,  -
На речном песке чьи-то перья  -
Странное, как и прежде.

9

Точка, в которой желтым
Станет зелёный, близко.
В календарях она зовётся вершиной.
Не во всех, правда. Часто
Можно видеть её и в небе,
Но лишь как мёртвую точку полёта.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Воздух синий, яблоко в зеркалах!
Девочка в желтых платьях
Села за стол и перья
Коснутся бумаги.

10

Сейчас сумерки. Август.
И это словно начало письма.
Дерево за осиной становится синим.
Что-то не так с ним и в полночь
Человек, взмахнувший секирой,
Будет чёрен. Ночь за холмами.
Только позже поймет он, что стал дровосеком,  -
Как-то раз увидав ветви.
(Всё это так, но кто сможет
Описать тогда его губы?
А ведь на них будет улыбка.)
Сумерки. И да воссияет август своими звездáми!
И тогда мы выйдем с надеждой.
Каждый будет несколько странен.
Словно небо  -  это его небо,
И к тому же он бросил
Алый цветок на пашню.
По крайней мере,
Хитёр он будет настолько.
Загудят скрыпки.

11

Пора перестать ждать чуда  -
Пора желтых листьев, конь рыжий.
Уже идет в полях Грета,
Хитра почти до безумья.
К воротам снесли все лютни,
Чтоб сдать их властям жестоким
В обмен на прощенье,
А также и злые бубны,
И вышел конь рыжий.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В просторах хитрая Грета,
В усталом небе улыбка,
И вышел на свет кружений
Конь рыжий.

12

Малый солнечный бог на рыжей вороне  -
Он спешит к месту сраженья.
Просияй, моя радость!
Яви лик свой в бойнице.
Мной в надбедрие будет умечен вон тот,
Щедровитый.

Лунный конь. Лысый пасмурный лоб.
Тихо в тёмных полях.
Дует ветер с очень далёких холмов.
Боевая хоругвь возле звезд.
Исчезает слеза в сочлененьях доспехов.

13

Всадник в седле клонúтся.
Конь говорит: "Не бойся".
Всадник не отвечает.
И бьются звезды над ними
С синими облаками.
Такая ясность не есть искушение.
Она есть, и этого будет довольно.
Нож под самое Рождество
Стал похожим на месяц.
А не обратно, как думали все мы.

И вот здесь, образно говоря, появляется
Тот, кто должен был сделать это.
"Зима? Что ж  -  зима: земля вьюгой отпета".

14

Кот прибит на воротах,
Или, может быть, заяц  -
Не разобрать уже букв, стёртых вовсе
Временами уходящего года.
Кто-то входит в ворота, и кто-то выходит  -
Тоже в ворота (созерцание больше не в моде).
День был солнечный; все спешили на праздник.
И вот наступил он.
Снег некрупный,  в отдаленье смех тихий:
Радость не переполнила сердец городских.
Были также и огни разрывные.

16

Если речь наша, простершись поодаль,
Начинает говорить нам всякие мерзости,
Значит плохи наши дела.
И стоит ли звать свою кошку,
Когда она давно на коленях,
И гневно кричать в сумрак: "Марина!"
Холод, помешав согреть пальцы, ушел к северу.
Там он живет, там ему и конец
Среди прочего холода.
Без боязни тронь струны  -  они всё равно укусят.
Рыжая лютня твоя как лисица.
Спица мерцает, песни поют.
Вечер вновь не приходит к долгим воротам.

17

К концу сорок первого года начали появляться те, кого не брали пули. Это было давно, и это было воинство. Много позже, я сидел за столом в своей комнате, и за спиной был рассвет. Я не имел перьев, и я не имел белых листов. Всё это было записано уже после.

18

В этом поле люди поют песню.
Есть много уловок, чтобы считать это ложью,
По крайней мере  -  самой лёгкой усмешки.
В тех устах луна ночевала
Лишь когда она серп тонкий.
И мороз рисовал битвы на стёклах.
И уже было за полночь: снег ложился опять.

20

"Здравствуй, поезд".
"Добрый вечер, ветви деревьев".
Как то случалось не раз  -
В лесу не было остановки,
И дровосек не стал пассажиром
С хворостом на плечах.
Теперь он, улыбаясь, возвращался домой,
Оставаясь в черте обнаженного леса;
И грозно сияла секира его.
Это было в канун твоего рожденья, зимой.
И это я пел тебе это, склоняясь,
Что много позже назовут колыбельной
Песней.

21

Длинным клювом таща из воды рыбу,
Зимородок тормозит реку.
Он уже скрылся в обнаженных корнях сосен.
Там у них норы.
Небо пытается посмотреться в реку,
Смятенное всей её сменой течений...
Позднее оно явит звезды июля,
Что будет признаком беспокойства.
Небо слишком навязчиво
Со своим орлом в вышине.

22

Кровеносная система  -  это старинная песня.
Ты думаешь, что спешишь по дороге на праздник,
Но на самом деле ты просто звучишь.
Бывают веселые песни  -
Есть, должно быть, и грустные.
Что само по себе тоже весело.
Лучше всего кормить лебедей,
Гулять в лесу обнаженном.

23

Бывает, мир кончается возле окна.
Случается  -  что и у края кровати.
Всё это так, и всё это верно.
Но разве кому-нибудь нужно такое?
Пчёлы летят.
Пчёлы влетают в деревянные ульи.
Они не могут знать, что в них черви.
Те несут мёд, эти трудятся в стенках.
Сюда идут пчеловоды.
Несмотря на то, что нет у них лиц,
Ты скажешь "здравствуйте", и они ответят тебе.
Скорее всего, мир не имеет границ.
Но кому это может быть интересно?

24

Если юноше с рыжей собакой дать крылья,
Будет ангел с собакой.
Слишком тонок запах метаморфозы.
И здесь кроется вся извращенность обмана.
Осень. Большие белые лебеди
Плавают на пруду.
И встревоженный пес наш ставит радостно уши.
Навсегда оставляя эти места,
Скорбь уходит. Появляется грусть.

25

"Что ты скажешь о зарослях этих?"
"Я сквозь них продирался".
Это был точно сам гнев с двуручной секирой,
Как потом рассказали дети предместья.
(Кто-то сел перед самым младшим на землю,
И тот указывал пальцем,
И горячился, почуяв внимание...)
А потом  -  кто знает что было потом?
Кроме того, что ночь наступила,
А за ней и зима не смогла
Заставить себя долго ждать.
Однажды она просто пришла, рассмеявшись
(Насколько это для неё возможно). И реки
Встали; снег падает во всех дверях открытых.
Звучит за лесом весёлая чужая речь.

27

Элегия

Месяц Август. Мы с братом стоим на холмах
И приветствуем пришествие сумерек.
В направлении леса  -  знамéния
Теперь совсем уже близкой осени.
Указав туда, я начинаю спускаться,
И знаю, что он улыбается.
Мы шли к реке. Выходя на берег,
Кто-то из нас садился к воде, а другой
Смотрел в сторону камышового острова
Или с камней брал перо одинокое,
Или ракушку со сколом острым...
Брат уже возвращался домой,
А я всё ещё слышал шаги
И следил как птица чертит крылом.
Когда темнело совсем, я шёл.
Он ждал меня у дороги.

28

Так начинается охота.
Собаки выбегают на снег.
И стрелки улыбаются, стрелки гладят собак.
Снег поёт под каблуками сапог.
От мороза и солнца кровь на губах,
И в каждых устах стоит пар.
И смеются стрелки: иней на их бородах.
Меж деревьев предместья ровно минуту
Стоит смерть звериная в ветхом плаще.
И исчезает, не успев скрыться в лесу.
А дальше поля. Непокой желтых хвостов,
И звук отстёгнутых поводков. Голоса.
И, возможно, первые выстрелы в небе.
Торжество запаха в морозном дыму!
И так начинается день.

29

Ветер и его флюгера.
Однажды пятнистый ваш пес
Не захочет вас знать,
А хитрый лебедь возьмет
С ладони первые крохи.
Будут и тополя уже голые,
Окаймившие пруд в старом парке.
И значит всё стало ясно.
Торжествуй, человек!

30

Вещи поют грустные песни.
И значит есть ещё в полях сабли,
И свернется червь в наконечнике,
Ибо истлеть стреле.
Но до сих пор чует своё оперение птица.
Считалось  -  лучше всего перо сокола.
Он быстр и лёгок в полёте.
Зачем чертить круги в вышине?
Перья ворона чёрного цвета.
Они могли придавать тяжесть.
В сочетании с мокрым деревом  -
Это полёт через средний ветер.
Наверно, какую-то очень старую смерть
Несут на крыле птицы. Что это?
Кровь или может быть пение крови...
Наступающий день не любит оружия.
Он смеётся в ответ. Он горд.

31

Дверь в мою комнату на востоке,
Притом что дом в юго-западной стороне.
Из окна видно море и берег его,
На котором стоит человек: это девочка в синем.
Ветер северо-западный. Он всегда этот здесь  -
А ведь трепещет накидка её...
Огнь в камине моём угасает к утру.
Только я-то не знаю этого, я уже сплю.
Однако утром там нахожу только прах,
И он серого цвета разных оттенков.
Удивленья достоин мой рыжий пёс!
Лишь из окна вижу последнее время его.
Он, должно быть, думает, что там гуляет со мной.
Хитрый пёс.
И всё же есть наверно какое-то
Самое осеннее слово.
Может быть, так слушают
На холодном песке? Так или иначе:
Его нужно услышать всем,
Кому нужно услышать его.

32

Вторая элегия

Тропа вдоль железного полотна
Поворачивает возле моста
И вьётся по берегу узкой реки.
С неё можно видеть движение рыб,
Если солнце на отмелях,  -
Точно коротких гнущихся стрел.
Река должна обогнуть посёлок,
Чтобы вётлы встали по берегам.
С тропой  -  всё сложнее: она раздвоится.
Птица этих далёких мест делает круг.
И в безоблачной вышине быть ему.
А дальше только поля. Пшеница и рожь,
Которые уберут. Ведь всё это Август!
Тропа, должно быть, бежит и сейчас.

33

Что тебе нужно здесь?
Протянув к яблоку руку из зимних дней,
Получишь яблоко прошлого лета.
Всё вспять обратится.
И давно улетит снегирь, сорванный с ветки
Пальцами, вставшими в вышине.
Со всех сторон посмотри на них. Видишь их?
Эта ясность  -  холод на фоне небес.
Поза странная, медлить нельзя.
Покажись же воинственным  -  призови!
Весенний ветер гуляет уже
В пустых доспехах.