***

Если однажды, взявши в руки ложку,
Начнёшь из плошки в чрево суп носить,
О, друг, будь осторожен  -  черпай понемножку,
Чтоб вместе с супом ложку вдруг не заглотить:
Гляди, как, спинкой выгнувшись железной,
Лежит она, извергнутая Бездной.

***

Жизнь человека  -  продырявленная лодка,
В которой всё сидит он с черпачком
Своим искусно справленным
И созерцает звездное круженье,
Чтобы однажды просто лечь ничком,
Покорно ожидая погружения.

Эстетика мычания

Пустой спичечный коробок есть предел,
За которым огня пролегла невозможность.
Так со словами вместе кончаются смыслы,
И тут-то их полная ложность лежит на столе
Пустым коробком, пока человек на земле
Ползком собирает горелые спички молчания,
Чая огня, а получая  -  мычание.

***

Под узловатыми, в проступивших жилах былого,
Большими руками  -  лицо твоё извивалось
Стеблями и листьями какого хвоща?  - 
Покуда в бока костяного горшка твоего
Корешками живая мысль упиралась,
Открытый суглинок бескрайней Вселенной ища.

***

Всякий раз, вернувшись домой,
Слышишь ли как в ключа повороте
Рушатся зёрна дверные, однажды
Из этой смолотой пыли
Чая испечь хлеб возвращения?

***

Корни старых дерев шевéлят
Камни и раздвигают плиты,
Как бы отпирая двери для умéрших.

Но за ними  -  лишь
Голые скелеты их.

Ибо наши мертвые ушли с костей своих
И по всей земле гуляют,
Верные наши защитники  - 
Дети, женщины, мужчины,  - 
Нашу мысль бессонно охраняя
Над вселенской бездной мертвечины.

***

Друг, изнутри
Твой купол, как небесный свод,
Рассыпан волосами звезд наружу.
Но ежели ты умер вдруг и вот
Себя коленом лысым обнаружил,
Когда очнулся, то не притворяйся пьян:
Во мраке ночи твой баркас качнулся,
И под тобой  -  безбрежный океан.

***

Так в хрустящий нос погружается,
Пальцы свои подобравши, рука,
Словно чайка садится на воду,
Выхватив чтоб кровяного малька,
Вновь отпрянуть в воздушную птичью свободу
Сморщенно-бледным комком кулака.

***

Зачем весь день на лавочке сидящий
Так неподвижен в каменном покое
Своём, когда по парку ветер с моря
Зашелестит и вырвет лист из кроны,
Состарившийся мир
Уронит волос из седой короны.

***

Скорлупу яйца разрушая о столик могильный,
Задумайся, друже,
Сколь прекрасна твердыня небесного свода.
Хлеб ещё, огурцы есть, коричневый лук  - 
Выпьем, мужи, ещё: да крепнет наша свобода
От нескончаемой бездны забвенья снаружи
И  -  несвобода внутри от недолгих разлук!

***

Лечат даже деревья смертельно больные,
Чая, должно быть, вылечить
Мир, обречённый от века
Межгалактической Бездне,
Ибо свет приглушённый, который родные
Зрят на лице человека,
Когда он в болезни своей угасает,  -
Верный признак того, что       
Когда он угаснет, болезнь звездою воссияет.

***

На малом огороде всей земли
Есть сад такой. В саду поют мужчины.
И песни катятся сквозь них рекой
Весёлые и древние
Такие, что для смерти нет причины.
Когда воздушную границу сада
Пересекает стриж, он вылетает в ад,
И, у дитя на хватких крючьях взгляда
Затрепетав, бросается назад,
Почти как человек крича: "Не надо!"

***

Травою мелких дел и событий
Покрыты холмы человеческой жизни.
Сияют вверху небеса, скрипят колёса,
И лишь порою, выглядывая одиноко,
Далёко видимый окрест,
Кивает щавель конский как могильный крест.

***

Так воплощённой
Невозможностью вернуться
Преследует мать человека,
Пока землёй не станет, наконец,
После чего лихой наш молодец
Уже не устрашится лечь во гробе,
Где тесно и безвидно, как в родной утробе.

***

Кто не имеет дома
И не помнит мёртвых,
Тот лишён корней,
Поэтому ему это знакомо,
И он, конечно, знает сам,
Что дерево есть человек,
Увязнувший в земле
И протянувший руки к небесам.

***

Бессменный Мастер цеха скорняков
Духовности однажды так сказал им всем,
Что ежели вдруг чья душа ослабла
И съёжилась, скукожившись совсем,
Тремя перстами по краям бескостным
Возьмись покрепче, чтоб не сорвалúсь они,
И медленным движеньем перекрёстным
На раме тела душу растяни.

***

Когда срастаются кости, чешется в стыках.
Ибо когда срастаются кости, в стыках
Знаки каких переломов судьбы исчезают?
Так по шрамам мы вспоминаем
Жизнь, не умея вспомнить никак,
Пока с сигаретой в зубах каменеет в аллее
На лавке некрашеной
Памяти нашей недвижный костяк.

***

Понаблюдай как голубок когтистый,
Исчадье распалившейся земли,
Ударом клюва добывает зёрна,
И поразмысли, разве нам зазорно,
Подобно малым семечкам в пыли,
Жить, отрешившись от борьбы, от злости,
Под крепкими ударами Судьбы
Не просто чтоб ломались наши кости,
Но  -  смыслы вышелушивались бы.

***

Нет смерти вовсе  - 
Только мусорная вечность
Сплошной межзвездной Пустоты,
Где без рулей, без компаса,
С обрывками снастей,
В свободном и бессмысленном парении
Скользит пустой космический корабль  - 
В бесследной череде других частей
Великого Творения отверстых тыкв
И пятизубых грабель.

***

Даже если солнце начинает
За пятиэтажки опускаться,
На родильный дом пролив
Свой тусклый свет,
Акушеры не перестают пытаться,
Несмотря на то, что  -  смысла нет.
Ведь под сводами шестой палаты,
Словно рыба раскрывая рот,
Втягивает беспокойно
Свой последний воздух
Выброшенный тёплою волной на
Берег человечности  -  урод.

***

В порядке мира, где царит распад,
Нет смерти  -  только боли перепад
В незамутнённом взоре человека,
Покорно лёгшего лицом к стене,
Да небо, цвета безмятежности, в окне.

***

Старые повитухи рассказывают, что однажды
Родился мальчик с сердцем в форме кренделька.
Однако, оказался механизм столь сложен,
Что крови ток, гонимый им, на всём пути
Был слишком густ и сильно заторможен.
14  неполных дней прожил младенец.
Но эти дни он был  -  единственный,
Был царь среди царей.
Теперь же он  -  делянка пастбища,
Где лишь червей стада.
И вновь царит в природе простота.

***

Ежели вдруг ты почувствовал,
Что мира слишком много для тебя,
Открой водопроводный кран,
Чтобы оттуда потекла вода,
И под её струю подставь стакан.
Заворожённый тем, как он
Переполняется неудержимо,
Из-под струи его не убирай:
И, если нервная система  -  раздражима, 
Прочуй как радость льётся через край.

***

Дождливой поздней осенью, когда
Всё новое и молодое  -  как заплата
На ветхой мешковине, кто такой
Родится, расцветает спелой сливой?
Но где у матери лицо заплатано
Щекой невесты-дочери счастливой,
Меж ними  -  драной ветоши года,
Где вечного небытия зияет нагота.

***

Когда мы не думаем о наших малых,
Мы теряем их там, где они
Падают из окон, тонут в водоёмах,  - 
Чтобы, тóтчас обретая их опять,
Сына или дочь в чертах знакомых
Тщетно попытаться опознать.

***

Многие думают, что умирая
Мы возвращаемся домой,
И это так, на самом деле, Рая,
Ведь мир без нас  -  как коробок пустой.
Вот только в дом, увы, нас не пускают:
Закрыта дверь на внутренний замок,  -
Который день там, отключив звонок,
В печали наши близкие рыдают.

***

Двери в ночь открывая, не думай о том,
Что проникает сквозь окна.
И ты постигнешь единство бытья,
Старая верша, куда словно в дом,
Смыслы вплывают как рыбы,
Я, погружённое в ночь и забытое
В дальнем пруду под кустом.

***

Что за внутренний язь, которого ты
Ловишь, рыбак,
Сидя над собственной глубиной,  - 
На опарыш страданья?
Будь предельно внимателен,
Честный ловец.
Оком, ухом и нюхом ума
В ливень, стужу и зной
За заветным следи поплавком:
Ибо может ведь статься, что это сама
Глубина шевелúт плавником.

***

Ежели ты не родился,
Тебе навряд ли суждено узнать,
Что осенью обнажены деревья:
Тебе и слов-то этих не понять...
Но если только в этот мир ввалился,
То знаешь точно, что весной
Они листвой оденутся опять.

***

Если ты засыпаешь, человек,
Особо будь внимателен,
Ибо лицо при этом  - 
Льдом зарастающая полынья бытия,
И может статься, что
Восторженным поэтом засыпает
Бесчувственная сытая свинья.

***

Мой сын удивителен, ведь у него две руки,
Ноги две, и даже глáза у него два,
Притом что только одна голова, а это
Значит, что он  -  живая ракета,
В которой штурмует бесстрастную вечность
Вселенских просторов моя человечность.

***

Плакальщицы говорят,
Степень скорби зависит
От размеров сердечной дыры.
Если только сердце при этом  - 
Не одна сплошная дыра.
Лишь зверёк пустоты
Глядит тогда из норы,
Потому что тогда у него здесь нора.
Будут думать: зверька как бы выгнать отсюда.
Тут-то и начнёт Вера, подхватит Надежда,
Потом вступит Люда.

***

Ты  -  как стихотворенье, моя ложка!
Ты  -  вещь, и зренье моего ума
В тебе усматривает то лишь,
Что ты есть сама. Плевать поэтому,
Какого серебра твои изгибы,
Хвост инкрустирован твой или нет, не суть.
Мне интересно только как ухи бы
Тобою половчее зачерпнуть.

***

Если ты думаешь, у смерти есть лицо,
Или, что смерть  -  с рожденья в нашем теле
И мы её высиживаем как яйцо,
Наседки уходящих дней,
То ты не знаешь, что на самом деле
Нет смерти вовсе и что жизнь твоя
Кончается там, где у ней края.

***

Память  -  молоко для наших мёртвых,
Памятью мы вскармливаем их,
И порой они внутри метутся,
Как щенки слепые тычутся в живых:
"Нам не надо много  -  лишь бы блюдца
Донышко закрыли вы.
Смерти нет, ведь мы мертвы
Уже который год:
Нас лишь бездна вечного забвенья ждёт.
Если видишь эти словеса на камне,
Человек, налей в них молока мне".

***

Тело есть как бы волосы души,
Поэтому-то нам порой так ясно,
Что всякое движенье или речь в пределе  - 
Всего лишь некоторый вид бритья,
Когда мы, даже если б не хотели,
Себя являем в наготе
Всей своего побритого бытья.

***

Будь счастлив, человек!
И что бы ни случилось  -  делай дело,
Чтобы в конце из жизни получилась кружка,
Которой, несмотря на то, что тело
Твоё животная охватит дрожь,
Отважно приподнявшись на подушках,
Последний глоток счастья зачерпнёшь.