Рязань. Предел |
***
оцениваем и ждём оценки
наряжаемся как на базар
сядем рядышком, сдвинем коленки
трение бёдер рождает пожар
жар живого и умного тела
встречного в лабиринте из слов
я преступник, любил неумело
проверяю вечерний улов
не мелочусь, измеряю в вёдрах
предположительный страх
пальцы путаются в аккордах
или может быть в волосах
той, что шах покрывает матом
тонкой струей, пуская дым
не моргнув изумрудным глазом
говорит: ступай прочь, пилигрим
Рязань
заклятием кровного родства мы с этим городом на связи
смешались в нас Европа с Азией несоразмерно и Орда
еще в тринадцатом столетии тут утвердив степное право
оставив прищур как отметину, изгнала город с крутояра
вверх по реке бежали пращуры - враги и северу и югу
между Ордой и московитами в те времена лишь меч был другом
ушли герои без возврата и крутояр мостит трава
но помнит степь, хранит молва лихую пляску Коловрата
его дружин былинных бой, походы гордеца Олега
чей правнук выжил лишь побегом и город пал перед Москвой
мой город, вырезанный с корнем, глухой дворянский Переяславль
мишень столичного злословия, отпетый Щедриным, мне жаль
тебя, мой город-маятник, смешон провинциальный вид
поэт просил не ставить памятник и был по пояс вбит в гранит
раскинув руки над простором, застыв над свадебной толпой
поэт шлёт к чёрту адрес твой, поворотясь спиной с укором
Женя
в имени Женя спрятана нежность
такое созвучие вряд ли случайно
так в Вере читается вера и верность
так в Тане знакомой скрывается тайна
в Надежде понятно бессмертна надежда
в Оксане солнце в английском прочтении
есть имя Светлана и в нём много света
но самое нежное все-таки Женя
Анжела - ангел, Марина - морская
Полина полей разнотравных цветение
я тронут Ириной, Анфисой, Аглаей
но самая нежная все-таки Женя
***
в дни слабости, в часы тревоги
я не нуждаюсь в утешении
моя печаль - моё решение
и выбор сумрачной дороги
на ней попутчика не встретить,
случайный смех уносит ветер,
чем путь темней, тем ярче светит
звезда, зовущая на север
танец
трачу бесцельно минуты, дни, годы
ради чего, улучшения породы?
ради кривляния в кино в массовке
или для войск перегруппировки?
чтобы однажды, почуяв удачу,
не проспать на диване на чьей-нибудь даче
миг озарения крайнего шанса
задающего ритм этому танцу
***
в горизонтальном положении
с тобой легко и безмятежно
и по-особенному нежно
синхронизируем движения
навстречу две такие разные
случайности в пространстве-времени
с какой-то детскою проказою
соединимы наваждением
***
туман эстетов мне не мил, противно всякое позерство
смешат попытки превосходства, лишённый ясности посыл
их тьмы покрытых как бронею многозначительной тоской
они плодят, что кролик твой стихи и музыку без строя
и чем неправильней картина, тем больше по сердцу кретинам
***
привычкой к соблазну посажен на крюк
играет и дразнит стихия
янь преследует инь,
нить в игле просит рук
и нежно так эйфория
расшнуровывает корсет
укладывает в кровать
и мальчик Юнг и мальчик Фрейд
боятся одни спать
налегке
без толку сожалеть, прошедшее недаром
оставь его на чердаке
любимого, но брошенного дома
не запирай, спустись к реке
гляди, как лунная дорога тебе указывает путь
чёлн утлый, вёсла
что-нибудь с собой в холщовом рюкзаке
вполне достаточно для жизни налегке
ноябрь 2013
на кошачьих мягких лапах по планете ходит кризис
в огороде спит картошка, под картошкой пулемёт
он в промасленной рубахе ждёт назначенного часа
и когда бабай разбудит, он своих не разберёт
мужику петух в глаз клюнет, бабы ойкнут, детки пискнут
и пойдёт гулять багряно по стране переполох
выйдут тёмные людишки, православные сидельцы
и в ночи сверкнёт тревожно на кого укажет Бог
ну, а ты усни, малютка: ушки, глазки, рот захлопни
слушай, зайка, телесказку - добрым молодцам урок
преподаст Кощей бессмертный, у него писюн с иголку
за окошком еле слышно чужой дядя взвёл курок
палач
когда сам от себя устал,
дрожишь стрелой на тетиве,
идешь на плаху, пьедестал
себе рисуя в голове,
а ей катиться и срывать
посмертных поцелуев мёд
и разве кто-нибудь спасёт
от палача, которым стал
ты сам себе
усталость
ночью болело, стонало, к утру запеклось коркой
осталась усталость, холодный кофе, пепел стиха горкой
под языком солоно, скомканное одеяло
тепла захотел? грейся, мирись, начинай сначала
боль это признак роста, утешься наполовину
лето прошло и кончилось, добро пожаловать в зиму
осень горела ночью, осень прощала слабость
лечила дождливой дрожью, оставив в наследство усталость
***
ты знаешь, отчего стреляются поэты
и почему осенними ночами так тревожно?
причина кроется в самом устройстве света
когда запрещено всё то, что можно
со школьной парты вдавливали в тело
запрет на радость, на любовь и думы
но тело жило и упрямо пело,
вот только у поэтов жилы-струны
и на высокой ноте рвётся песня
и иссякает вера в назначение
поэт уходит вверх по чёрной лестнице
другого не найдя решения
анекдот
она заламывала руки, рыдала: вы хороший, а я дрянь
а он в окно смотрел со скукой, там за окном плыла Рязань
плыли Канищево и роща в лишенный красок горизонт
все делалось ясней и проще, роман сжимался в анекдот
предел
знание - в каждом мгновении смерть
в минуты терзаний не отупеть
не сдаться, не струсить принять удар
поболит и отпустит, оставив дар
безусловного чувства, оно роднит
жизнь - искусство и ты с ним слит
строем, хором миллиард тел
поют: Осанна, уходя за предел
кино
мелькнёт кадром между строчек
растревожит перед сном
время истолчёт, источит
но когда-нибудь потом
а пока ликуй и странствуй
не заглядывая в мрак
хочешь, - куй, а хочешь, - пьянствуй
если ты такой дурак
если ты такой пугливый
и проматываешь жизнь
не утешат кинодивы
мониторовая синь
бесприютное пространство
иллюзорная печаль
коли выбрал жребий странствий
значит ничего не жаль
нет мечты и устремленья
нет надежд и нет потерь
непутевое творение
перематывает херь
километры киноплёнки
не жалея, не скорбя
чтобы кто-то одинокий
убежал бы от себя
шоу
время открытий ещё не прошло
путь не проторен, звезда не погасла
ты в первом ряду и ты смотришь Шоу
этой ночью на сцене Никола Тесла
эквилибрирует маг, акробат -
постановщик новой ядерной драмы
Никола не шутит, он сходит на мат
в зале пронзительно ухают дамы
метафизический экскремент
как тебе зрелище, наблюдатель?
Шоу завершится в любой момент
но ты не узнаешь убийцу, приятель
будет вращаться миров колесо
из ничего в никуда без причины
непостижимый скрывает лицо
в звездном узорочье, будто в морщинах
индейская
весело и легко
рвётся предсмертный стих
брачная ночь коротка
идёт на войну жених
за полночь проводи
слышишь, томится конь
без узды, без седла, без брони
им вместе скакать в огонь
ветер солёный звал
слизывал слёзы, тянул за собой
плыл боевой оскал
по скулам скал, вой
волчий настиг в снегах
рвал всех, кто сгинул тут
похоронил свой последний страх
душу вернув Маниту
предания детских стран
страницы книги легки
последнего из могикан
уносит стрела реки
оцениваем и ждём оценки
наряжаемся как на базар
сядем рядышком, сдвинем коленки
трение бёдер рождает пожар
жар живого и умного тела
встречного в лабиринте из слов
я преступник, любил неумело
проверяю вечерний улов
не мелочусь, измеряю в вёдрах
предположительный страх
пальцы путаются в аккордах
или может быть в волосах
той, что шах покрывает матом
тонкой струей, пуская дым
не моргнув изумрудным глазом
говорит: ступай прочь, пилигрим
Рязань
заклятием кровного родства мы с этим городом на связи
смешались в нас Европа с Азией несоразмерно и Орда
еще в тринадцатом столетии тут утвердив степное право
оставив прищур как отметину, изгнала город с крутояра
вверх по реке бежали пращуры - враги и северу и югу
между Ордой и московитами в те времена лишь меч был другом
ушли герои без возврата и крутояр мостит трава
но помнит степь, хранит молва лихую пляску Коловрата
его дружин былинных бой, походы гордеца Олега
чей правнук выжил лишь побегом и город пал перед Москвой
мой город, вырезанный с корнем, глухой дворянский Переяславль
мишень столичного злословия, отпетый Щедриным, мне жаль
тебя, мой город-маятник, смешон провинциальный вид
поэт просил не ставить памятник и был по пояс вбит в гранит
раскинув руки над простором, застыв над свадебной толпой
поэт шлёт к чёрту адрес твой, поворотясь спиной с укором
Женя
в имени Женя спрятана нежность
такое созвучие вряд ли случайно
так в Вере читается вера и верность
так в Тане знакомой скрывается тайна
в Надежде понятно бессмертна надежда
в Оксане солнце в английском прочтении
есть имя Светлана и в нём много света
но самое нежное все-таки Женя
Анжела - ангел, Марина - морская
Полина полей разнотравных цветение
я тронут Ириной, Анфисой, Аглаей
но самая нежная все-таки Женя
***
в дни слабости, в часы тревоги
я не нуждаюсь в утешении
моя печаль - моё решение
и выбор сумрачной дороги
на ней попутчика не встретить,
случайный смех уносит ветер,
чем путь темней, тем ярче светит
звезда, зовущая на север
танец
трачу бесцельно минуты, дни, годы
ради чего, улучшения породы?
ради кривляния в кино в массовке
или для войск перегруппировки?
чтобы однажды, почуяв удачу,
не проспать на диване на чьей-нибудь даче
миг озарения крайнего шанса
задающего ритм этому танцу
***
в горизонтальном положении
с тобой легко и безмятежно
и по-особенному нежно
синхронизируем движения
навстречу две такие разные
случайности в пространстве-времени
с какой-то детскою проказою
соединимы наваждением
***
туман эстетов мне не мил, противно всякое позерство
смешат попытки превосходства, лишённый ясности посыл
их тьмы покрытых как бронею многозначительной тоской
они плодят, что кролик твой стихи и музыку без строя
и чем неправильней картина, тем больше по сердцу кретинам
***
привычкой к соблазну посажен на крюк
играет и дразнит стихия
янь преследует инь,
нить в игле просит рук
и нежно так эйфория
расшнуровывает корсет
укладывает в кровать
и мальчик Юнг и мальчик Фрейд
боятся одни спать
налегке
без толку сожалеть, прошедшее недаром
оставь его на чердаке
любимого, но брошенного дома
не запирай, спустись к реке
гляди, как лунная дорога тебе указывает путь
чёлн утлый, вёсла
что-нибудь с собой в холщовом рюкзаке
вполне достаточно для жизни налегке
ноябрь 2013
на кошачьих мягких лапах по планете ходит кризис
в огороде спит картошка, под картошкой пулемёт
он в промасленной рубахе ждёт назначенного часа
и когда бабай разбудит, он своих не разберёт
мужику петух в глаз клюнет, бабы ойкнут, детки пискнут
и пойдёт гулять багряно по стране переполох
выйдут тёмные людишки, православные сидельцы
и в ночи сверкнёт тревожно на кого укажет Бог
ну, а ты усни, малютка: ушки, глазки, рот захлопни
слушай, зайка, телесказку - добрым молодцам урок
преподаст Кощей бессмертный, у него писюн с иголку
за окошком еле слышно чужой дядя взвёл курок
палач
когда сам от себя устал,
дрожишь стрелой на тетиве,
идешь на плаху, пьедестал
себе рисуя в голове,
а ей катиться и срывать
посмертных поцелуев мёд
и разве кто-нибудь спасёт
от палача, которым стал
ты сам себе
усталость
ночью болело, стонало, к утру запеклось коркой
осталась усталость, холодный кофе, пепел стиха горкой
под языком солоно, скомканное одеяло
тепла захотел? грейся, мирись, начинай сначала
боль это признак роста, утешься наполовину
лето прошло и кончилось, добро пожаловать в зиму
осень горела ночью, осень прощала слабость
лечила дождливой дрожью, оставив в наследство усталость
***
ты знаешь, отчего стреляются поэты
и почему осенними ночами так тревожно?
причина кроется в самом устройстве света
когда запрещено всё то, что можно
со школьной парты вдавливали в тело
запрет на радость, на любовь и думы
но тело жило и упрямо пело,
вот только у поэтов жилы-струны
и на высокой ноте рвётся песня
и иссякает вера в назначение
поэт уходит вверх по чёрной лестнице
другого не найдя решения
анекдот
она заламывала руки, рыдала: вы хороший, а я дрянь
а он в окно смотрел со скукой, там за окном плыла Рязань
плыли Канищево и роща в лишенный красок горизонт
все делалось ясней и проще, роман сжимался в анекдот
предел
знание - в каждом мгновении смерть
в минуты терзаний не отупеть
не сдаться, не струсить принять удар
поболит и отпустит, оставив дар
безусловного чувства, оно роднит
жизнь - искусство и ты с ним слит
строем, хором миллиард тел
поют: Осанна, уходя за предел
кино
мелькнёт кадром между строчек
растревожит перед сном
время истолчёт, источит
но когда-нибудь потом
а пока ликуй и странствуй
не заглядывая в мрак
хочешь, - куй, а хочешь, - пьянствуй
если ты такой дурак
если ты такой пугливый
и проматываешь жизнь
не утешат кинодивы
мониторовая синь
бесприютное пространство
иллюзорная печаль
коли выбрал жребий странствий
значит ничего не жаль
нет мечты и устремленья
нет надежд и нет потерь
непутевое творение
перематывает херь
километры киноплёнки
не жалея, не скорбя
чтобы кто-то одинокий
убежал бы от себя
шоу
время открытий ещё не прошло
путь не проторен, звезда не погасла
ты в первом ряду и ты смотришь Шоу
этой ночью на сцене Никола Тесла
эквилибрирует маг, акробат -
постановщик новой ядерной драмы
Никола не шутит, он сходит на мат
в зале пронзительно ухают дамы
метафизический экскремент
как тебе зрелище, наблюдатель?
Шоу завершится в любой момент
но ты не узнаешь убийцу, приятель
будет вращаться миров колесо
из ничего в никуда без причины
непостижимый скрывает лицо
в звездном узорочье, будто в морщинах
индейская
весело и легко
рвётся предсмертный стих
брачная ночь коротка
идёт на войну жених
за полночь проводи
слышишь, томится конь
без узды, без седла, без брони
им вместе скакать в огонь
ветер солёный звал
слизывал слёзы, тянул за собой
плыл боевой оскал
по скулам скал, вой
волчий настиг в снегах
рвал всех, кто сгинул тут
похоронил свой последний страх
душу вернув Маниту
предания детских стран
страницы книги легки
последнего из могикан
уносит стрела реки